издательство ad marginem

Цитаты из главного манифеста постмодернизма в архитектуре.

УТКА И ДЕКОРИРОВАННЫЙ САРАЙ

Когда архитектурная система организации пространства, конструкция и программа искажаются и скрываются за общей символической формой. Такую разновидность зданий, превратившихся в скульптуру, мы называем «уткой»

Когда пространственная и конструктивная системы служат исключительно функции, а всё, что связано с украшением, добавляется к зданию совершенно независимо от этих систем. Это явление мы называем «декорированным сараем»

Утка — особое здание, которое является символом; декорированный сарай — стандартное укрытие, которое применяет символы. Мы утверждаем, что и та и другая разновидность архитектуры имеет право на существование: Шартрский собор — это утка (хотя также и декорированный сарай), а Палаццо Фарнезе — декорированный сарай.

Декорированный сарай в чистом виде — это некая гипотетически нейтральная форма здания-укрытия с традиционной конструктивной системой, которая хорошо согласуется с пространственными, структурными и функциональными требованиями к архитектуре, и поверх которой накладывается контрастный, а если уместно, то и противоречивый декор.

В иконографическом смысле, собор является одновременно и декорированным сараем, и уткой.

Амьенский собор — это билборд, за которым скрывается здание

Итальянское палаццо — это декорированный сарай par excellence.

ЗНАКИ И ОБРАЗЫ

Знак важнее архитектуры. Приоритет знака подтверждается и тем, как владельцы магазинов распределяют свой бюджет. Знак перед магазином — это поп-аттракцион, а само здание позади него — скромная необходимость. Архитектура здесь — это то, что дешевле. Иногда само здание становится знаком.

Мы хотим выдвинуть на первый план образ, а не процесс или форму, показав тем самым, что восприятие и производство архитектуры опираются на исторический опыт и чувственные ассоциации и что эти символические и репрезентативные элементы часто могут вступать в противоречие с формой, конструкцией и программой, к которым они привязываются в процессе проектирования здания.

Наши аргументы в пользу декорированного сарая основаны на представлении о том, что символизм играет в архитектуре существенную роль, и что модели, позаимствованные из прошлого или современной строительной практики, составляют часть исходного рабочего материала, а репликация элементов — часть рабочего метода этой архитектуры. То есть архитектура, зависящая от ассоциаций в процессе ее восприятия, также зависит от ассоциаций, возникающих в процессе ее создания.

О КОННОТАТИВНОМ И ДЕННОТАТИВНОМ

Мы позаимствовали из литературоведения такие противоположные понятия как «денотативное» и «коннотативное» (значения), решив применить их к геральдическим и физиономическим элементам в архитектуре.

Денотация указывает на четкие и конкретные смыслы; коннотация подразумевает значения более общего плана. Один и тот же элемент может иметь как денотативные, так и коннотативные смыслы, и они могут вступать в противоречие друг с другом. Вообще говоря, элемент денотативен по своему значению ровно настолько, насколько он определяется своими геральдическими свойствами; и, соответственно, коннотативен по своему значению настолько, насколько он определяется своими физиономическими свойствами.

Говоря яснее, табличка со словами «Guild House» обозначает (денотирует) смысл при помощи слов; таким образом, она является геральдическим элементом par excellence. Ee строгий шрифт подразумевает (коннотирует) тот факт, что это достойное заведение, тогда как размер шрифта, в свою очередь, подразумевает (коннотирует) коммерческую составляющую. Расположение знака также с известной определенностью подразумевает (коннотирует), что под ним находится вход. Кирпич, покрытый белой глазурью, означает (денотирует) украшение, поскольку это уникальная и сравнительно дорогостоящая отделка на обычном кирпиче. Способом размещения белой плоскости и верхнего пояса мы хотели косвенно (коннотативно) показать горизонтальное членение фасада, ассоциирующееся с дворцами, и таким образом напомнить о масштабе дворцов и их монументальности. Вертикально-сдвижные окна обозначают (денотируют) свою функцию, но их расположение на фасаде подразумевает (коннотирует) домашнюю атмосферу и заурядное
назначение здания.

Эти здания идентифицируют себя не через прямую, денотативную коммуникацию, просто написав «Я — Guild House», а через коннотацию, закодированную в теле архитектурной формы, которая сама по себе должна каким-то образом донести до нас информацию о том, что это жилой дом для пенсионеров.

Надписи — наиболее денотативные из символов.

Знак на здании транслирует денотативное значение совершенно недвусмысленного послания, состоящего из букв и слов. Это создает контраст с коннотативным способом выражения, характерным для других, более архитектурных элементов здания.

Триумфальные арки в Риме были прототипом рекламных щитов (mutatis mutandis в отношении масштаба, содержания и скорости движения).

КРИТИКА МОДЕРНИЗМА

Когда архитекторы-модернисты оправданно отказались от декора на зданиях, они безотчетно начали проектировать здания, которые сами стали декором.

Архитекторы вообще давно разучились смотреть вокруг без осуждения — ведь исповедуемый ими ортодоксальный модернизм по определению прогрессивен, если не революционен, утопичен и проникнут духом пуризма; он не удовлетворяется существующим состоянием. Модернистской архитектуре до сих пор было свойственно всё что угодно, только не терпимость: архитекторы предпочитали изменять существующую среду вместо того, чтобы пытаться ее улучшить.

технологии, которые Мис возвел в символ, были «современными» во времена Промышленной революции, и именно эти технологии — а вовсе не актуальные сегодня электронные технологии — продолжают по сей день служить источником символизма для модернист-ской архитектуры.

Отказ от осознанной репрезентации в пользу выразительности, презирающей символизм и декор, породил архитектуру, вся выразительность которой превратилась в абстрактный экспрессионизм.

и голые функциональные элементы сами по себе бедны содержанием, и, вероятно, именно поэтому архитектуре позднего модернизма часто приходится использовать свои характерные приемы в преувеличенном виде.

В отличие от архитектуры расползающихся городов, мегаструктуры легко поддаются тотальному проектированию и позволяют создавать умопомрачительные макеты, которые весьма выгодно смотрятся как в залах заседаний художественных советов, так и на страницах журнала Time, однако они не имеют никакого отношения к тому, что является реализуемым или желательным в существующем социально-техническом контексте. <...> Поп-артистские упражнения этих пророков мегаструктур, порой не лишенные остроумия, забавны как самоцель — литературных амбиций в них больше, чем архитектурных. В качестве архитектурной теории они скучны и не предлагают ответов — ни непосредственно, ни в длительной исторической перспективе — на диктуемые современностью реальные и интересные вопросы.

ОБ ОБРАЗАХ В МОДЕРНИЗМЕ

Архитекторы-модернисты опираются на аналогии, символы и образы — пусть даже ценой огромных усилий им удалось убедить всех в том, что форма их построек определяется исключительно конструктивной необходимостью и программой, — и они черпают идеи, аналогии и стимулы из самых неожиданных образов.

Ле Корбюзье любил элеваторы и пароходы. Здание Баухауса выглядело как фабрика.

открытые стальные двутавровые балки, приставленные Мисом ван дер Роэ к огнеупорным бетонным колоннам, так же декоративны, как и накладные пилястры на опорах зданий эпохи Возрождения или резные лизены на опорах готических соборов.

Архитектура модернизма старается не допускать геральдику и денотативность в ар-хитектуру, преувеличивая значение физиономии и коннотативности.

Модернистская архитектура использует экспрессивный декор, избегая откровенно символического.

Когда модернисты отвергли эклектику, они похоронили символизм.

О СОВРЕМЕННОЙ АРХИТЕКТУРЕ

мир не может ждать, пока архитектор построит свою утопию — мышление архитектора должно быть занято не тем, как все должно быть, а тем, что есть здесь и сейчас, — и тем, как это можно улучшить прямо сейчас.

Почему мы ставим символизм заурядного, воплощенный в декорированном сарае, выше символизма героического, воплощенного в скульптурной утке? Потому что сейчас не время, а наша повседневная среда — не место для героической коммуникации посредством чистой архитектуры. Каждому выразительному средству — свое время, и риторические средовые высказывания нашего времени — в области архитектуры общественных, коммерческих или жилых зданий, — скорее всего, должны будут прибегнуть к более прозрачному символизму, к средствам менее статичным и более приспособленным к масштабу нашей среды.

Булле был пропагандистом и символистом в той же мере, что и формалистом. Он видел — и мы должны научиться у него видеть архитектуру как символ в пространстве, предшествующий форме в пространстве.

Настало время вернуться к предложенному Джоном Рёскиным определению архитектуры как украшения постройки — когда-то внушавшему ужас архитекторам. Но к нему следует добавить предостережение Пьюджина: нет ничего дурного в том, чтобы украшать строение, но ни в коем случае не стоит строить украшение

собор рождества иоанна предтечи в пскове, май 2022

Почти 150 лет назад Ницше объявил о «смерти Бога», как нравстенном кризисе человечества и идее утраты веры в абсолютные моральные законы и наличие космического порядка.

Космического порядка не стало, но потребность в понимании мира осталась. В книге «Эпоха пустоты» Питер Уотсон рассматривает философские и социальные идеи, которые заменили идею Бога и религии:

‹…› сегодняшним обитателям секулярного мира без веры не хватает чего-то крайне важного, необходимого — может быть, самого важного из всего: а именно чувства целого, завершенности, полноты смысла, ощущения чего-то высшего; люди страдают от неполноты, в современном мире царит «великая слепота» относительно того факта, что «в жизни существует еще какая-то цель, кроме утилитарной. [Канадский философ Чарльз Тейлор]

Одна из таких идеи — идея, что через соприкосновение с искусством мы можем испытывать переживание „полного совершенства“ без встречи с Богом. Произведение искусства — есть проводник между человеком и Богом, т. е. между человеком и нравственностью, человеком и мироустройством.

Мур [Философ Джордж Мур] понимал, что „встречу с красотой искусства практически невозможно отличить от встречи (предполагаемой) с Богом. По мнению [писателя] Клайва Белла, искусство „есть выражение и средство достижения таких состояний ума, которые подобны опыту священного… Именно к искусству обращаются современные умы — и не только для наиболее совершенного выражения трансцендентных эмоций, но и в поисках вдохновения, помогающего нам жить.

В книге „Как устроен город“ Григорий Ревзин обращается к лекции „Культ художника“ профессора истории, ректора Йельского университета Фрэнка М. Тернера. И делает вывод:

Все эти построения так или иначе утверждают, что с Богом можно связаться через произведение искусства гениального художника. В том числе — через гениальное произведение архитектуры. Каждое здание, отмеченое печатью гения, в таком понимании оказывается актом иерофании и может заменить собой храм. Это очень удачное решение в условиях, когда другие институты связи не работают. Художник оказывается жрецом, пророком в древнем смысле этого слова.

Понимание произведений искусства / архитектуры / дизайна и их производство отвечают для меня на очень важный вопрос: Как включить в жизнь полное понимание своих взаимоотношений со вселенной как целым.

Мои взаимоотношения со вселенной: искать точный образа продукта через смысл и метафору; определять точные пропорций и взаимосвязи внутри макета; строить точную коммуникацию и тональность сообщения — сделать продукт, в котором все объяснимо и взаимосвязано.

Смысл → Метафора → Образ [ДБ]

Не только делать, но и видеть в уже сделаном. В работе со звуком в ГЭС-2, в пропорционировании Псковских храмов, в знании как работает внимание в навигации по аэропорту и т. д.

Наслаждаться красотой мира и радоваться понимаю его устройства — кажется, классный смысл получился.

Не воевать. Нет войнам. Нет войне.

Издательство Ad marginem

Эссе, статьи и записи выступлений главного теоретика модернизма. Выписал актуальные для меня сейчас цитаты об образовании, методе проектирования, архитектуре, дизайне и личности.

Образование

Научившись тонкостям и хитростям, можно, конечно, за сравнительно короткий срок добиться определенных результатов; но результаты эти будут поверхностными и неудовлетворительными, потому что такой учащийся перед лицом всякой новой непредвиденной ситуации окажется беспомощен.

Нашей высшей целью должно быть воспитание такого рода людей, что способны схватить целое, не позволяя себе слишком рано уходить в узкие отсеки специализации.

Баухаус отверг то положение вещей, при котором современный человек с самого начала получает слишком много традиционной, специализированной подготовки, что снабжает его только специализированными знаниями, но не пониманием значения и целей его работы и отношения к миру в целом.

Баухаус поместил в самое начало обучения не «специальность», а «человека» в его естественной готовности воспринимать жизнь как целое.

Базой обучения послужил подготовительный курс, знакомивший ученика с понятиями пропорций, масштаба, ритма, света, тени и цвета и позволявший ему в то же время пройти все стадии простейших упражнений с различными материалами и инструментами всех видов, с тем чтобы найти то место, где с учетом своих естественных способностей он мог бы обрести почву для творчества.

Подготовка, занимавшая шесть месяцев, была рассчитана на развитие и формирование интеллекта, чувств и идей с общей задачей выявления «целостного существа» человека, который начиная с биологии, оказался бы в состоянии воспринять все явления жизни с истинной уверенностью и не был бы взят врасплох потрясениями нашего «механистического века».

В дополнение к техническому и ремесленному обучению дизайнер должен также изучить особый язык форм, чтобы уметь сообщить зримое выражение своим идеям.

В своём взаимодействии с промышленность Баухаус придавал особо значение формированию у студентов глубокого понимания экономических проблем.

Творческие идеи не создаются на заказ, творец модели должен, тем не менее развить в себе профессиональные представления об экономике процесса последующего изготовления его модели на линиях массового производства.

Настоящее образование, рассчитаное на воспитание в индивиде творческого отношения и сбалансированности, должно, разумеется, уводить его от фактической информации и книжного знания у непосредственному личному опыту и действию. Мы должны предоставить нашей молодежи больше возможностей получить за время обучения такой личный опыт, ибо только самостоятельное «открытие» фактов позволит превратить знание в мудрость.

Истинная цель всякого образования состоит в пробуждении склонности к ещё более великим свершениям.

Нельзя ждать никакого существенного результата от какой бы то ни было системы образования, если там нет господствующего идеала, человеческий или общественный компонент которого должен направлять профессиональный, а не наоборот.

Обучение подходу к действительности гораздо важнее обучения мастерству.

Метод на всех этапах должен стремиться к всеохватности, избегая секторальной ограниченности, и постепенно возрастать в своей интенсивности и деталировке одновременно во всех разделах дисциплины. ‹…› Только в таком случае студент легко усвоить все последующие детали и отыщет им место при условии, что будет двигаться от целого к частям, а не наоборот.

Книга и чертежная доска не в состоянии дать тот бесценный опыт, который даёт метод проб и ошибок в мастерской и на стройплощадке. Эта практика, следовательно должна быть с самого начала включена в обучение.

Практика — лучшее средство обеспечения в сознании студента синтеза всех эмоциональных и интеллектуальных элементов; она удерживает его от поспешного обращения к «скороспелому» дизайну, не подкрепленному в достаточной мере знанием ремесла.

Находясь в естественной готовности охватить жизнь как единое целое, студент должен получить сначала разностороннее понимание широкого поля возможностей для выражения того, что он видит.

Студента нужно познакомить сначала с трехмерными экспериментами, с элементами «сооружения», а именно с композицией в пространстве, а также со всевозможными опытами с материалами. К примеру, восприятие контраста грубого и гладкого, твёрдого и мягкого, напряженного и свободного поможет студенту, тренируя руку, открыть для себя особенности разных материалов, их структуру и текстуру.

Студент, прежде чем претендовать на звание профессионала, должен наблюдать строительство от начала до конца

Метод и стиль

Я здесь не для того, чтобы ввести в употребление, так сказать, под копирку «современный стиль» из Европы; речь скорее о методе, который позволял бы браться за решение проблем с учетом их специфики.

Цель Баухауса не в распространении какого бы то ни было «стиля», системы или догмы, а лишь в оказании живительного воздействия на дизайн.

мы искали новый метод, не новый стиль.

Мы старались сформулировать новый подход, который поможет развить творческого сознание всех участников нашего дела и который в конечном итоге приведёт к новому пониманию жизни.

Наиболее существенным достижением Баухауса явилась достигнутая со временем известная однородность всех его изделий; ‹…› Выразилось это не во внешних стилистических чертах, но, скорее, в стремлении проектировать вещи просто и правдиво, в согласии с их внутренними законами. Поэтому формы, короче получали изделия, являли собой, таким образом, не ещё одно модное поветрие, но продукт ясного мышления и делительных изысканий в теории и практике на направлениях техническом, экономическом и дизайнерском.

Архитектура

Хорошая архитектура должна стать проекцией самой жизни, что подразумевает глубокое владение биологическими, социальными, техническими и художественными вопросами.

Мы постигаем пространство и масштаб лишь в рамках конечных отношений. Средством архитектуры является ограниченное пространство — открытое или замкнутое. В правильных отношениях между массами и пустотой, ими обрамлённой, — сама суть архитектуры. ‹…› многие вовсе не осознают смысл этих отношений, и даже опытные архитекторы, проектируя, мыслят лишь зданиями и не ведают, что пустые пространства между ними могут быть не менее важным элементом архитектурной композиции.

Во все великие эпохи архитектура в своём наивысшем воплощении была матерью всех искусств, выступая в роли искусства социального.

Архитектор будущего в своих произведениях должен придать духовным и материальным потребностям человеческого существования оригинальное конструктивное выражение, обновляя тем самым человеческий дух, вместо того, чтобы имитировать мысли и дела былых эпох.

Внешние формы модернистской архитектуры есть не каприз немногих архитекторов, ищущих новизны, а неизбежный естественный результат интеллектуальных, социальных и технических условий нашей эпохи.

Идея рационализации, которые многие считают основной характеристикой новой архитектуры, призвана сыграть очистительную роль, не более того. Другой аспект — удовлетворение потребностей человеческого духа — не менее важен.

Гораздо важнее, чем материальная сторона и структурная экономия, интеллектуальные достижения, которые сделали возможным новое видение пространства, ибо по самой своей сути архитектура зависит от пространства.

Я верю, что наше представление о новой архитектуре ни в чем не враждебно традиционному, ибо уважение к традиции подразумевает не эстетическую увлеченность устаревшими формами искусства, но борьбу за самое существенное.

Архитектура, как говорится, — истинное зеркало жизни и общественных отношений любой эпохи.

Подлинно оригинальная архитектура настолько же зависит от общественного понимания, насколько и от своих творцов.

Люди получают ту архитектуру, к которой готовы.

Мы нуждаемся в новом коде визуальных ценностей. Пока мы барахтаемся в бесконечном сумбуре из заимствованных средств художественной выразительности, мы не сможем придать форму и сущность своей культуре.

Физические и духовные функции, предопределяющие форму сооружений, взаимозависимы. Выражать физическое назначение с помощью новейших технических средств, тогда как духовное назначение выражено заимствованной из прошлого исторической оболочкой — анахронизм. Попытки такого рода просто путают искусство архитектуры с прикладной археологией. Подлинно органическая архитектура означает непрестанное обновление. ‹…› Настоящая традиция есть результат постоянного развития; она должна по сути своей быть динамичной, а не статичной, дабы служить неистощимым стимулом людям.

Исконное требование к искусству архитектуры: художественно уравновешивать массы зданий и открытые пространства в согласии с человеческой способностью воспринимать и переживать гармонию пространства и масштаба.

Новые здания должны твориться заново, а не копировать старые.

Единство выражается в верности заданному пространственному порядку уже существующих зданий, а не в подражании их внешности.

Архитектура никогда не заканчивается, она непрерывно меняется.

Болезни сегодняшнего хаотического окружения, его подчас жалкая уродливость и беспорядок стали следствием неспособности поставить фундаментальные человеческие потребности выше предписаний экономики и индустрии. ‹…› Ключом к успешному переустройству нашего окружения — в чем и состоит величайшая задача архитектора — станет решимость сделать доминирующим фактором человеческий элемент.

Дизайн

подход к дизайну в любом масштабе — идёт ли речь о стуле, здании, целом городе или планировке какой-либо территории — должен быть принципиально идентичен не только в отношении пространственного взаимодействия, но также с социальной точки зрения.

процесс проектирования большого дома отличается от простого стула масштабом, не принципами.

Дизайн является не интеллектуальным или же материальным занятием, но попросту неотъемлемой частью самой жизни, тем, в чем в цивилизованном обществе нуждается каждый.

Понятие «дизайн» в общих чертах охватывает все сфера рукотворной зримой среды — от простых повседневных предметов до сложной структуры целого города.

Размеры нашего тела служат мерилом при восприятии всего, что нас окружает.

Наше тело — это единственная шкала, позволяющая установить конечные пределы отношений внутри бесконечного пространства. ‹…› Но дизайнеру следует учитывать не только абсолютные отношения размеров нашего тела и видимых объектов, он должен также предвидеть меняющееся расстояние, с которого зритель будет осматривать его творения.

Польза и красота суть неотъемлемые качества, неразрывно связанные и взаимообусловленные.

Поток непрерывного развития, изменение художественной выразительности в соответствии с изменениями жизни — вот это важно в дизайнерской работе, вовсе не погоня за приемами формалистски понятного «стиля».

Зачем пускаться в мелочные рассуждения о том, кто на кого повлиял, когда значение имеет лишь то, улучшили нашу жизнь достигнутые результаты или нет.

Личность

Искусство — не научная дисциплина, которую можно изучать шаг за шагом по книжкам. Врожденный творческий дар можно развить лишь воздействуя на все существо человека примером педагога и всей его работой.

Любой полноценный человек способен постичь форму. Проблема, как мне кажется, вовсе не в наличии у кого-либо творческих способностей, но в отыскание способа их освоить.

Только тот, кто действительно хорошо овладел каким-то одним образом мысли, сумеет позднее, сопоставляя его с другими, сознательно отобрать для себя все то, что необходимо для его собственных творческих опытов.

привести к единству самые разные направления человеческой деятельности дано лишь цельной личности.

Версия для тех, кто базово понимает как устроен мозг, знает что такое лимбическая система и префронтальная кора, понимает про нейронные связи. Я буду сильно-сильно упрощать, да простят меня умные мира сего.

В понимании психотерапии я прошел такой путь:

1. Я не верю в психотерапию. Не понимаю как разговоры могут помогать. Поговорить можно и с друзьями, у меня прекрасные друзья. Да что там, я сам с великолепным уровнем саморефлексии. Непонятно как разговоры могут пройти критерий научности Поппера.
2. Вокруг меня много говорят про психотерапию: как она помогает, как становится легче, какие значимые изменения в жизни происходят после нее. Я не понимаю как это работает, но появился интерес.
3. Я почти два года хожу на психотерапию. Улучшились отношения с мамой, с близкими родственниками, стало больше взаимопонимания с женой, стал лучше чувствовать свои потребности. Но я все еще не понимаю как это работает. Работает и слава богу.
4. Я почти год работаю в психостартапе и все равно не сильно глубоко понимаю. Знал что есть научно-проверенные и непроверенные методики.

Лекция Карины Карамян «Как работает психотерапия»

5. [Я здесь] Карина читает лекцию, после которой Я ПОНЯЛ. Понял на понятном мне языке — языке нейробиологии. Делюсь с вами заметками с лекции.

Сначала коротко про любимые нейроны.

Лимбическая система (тот самый «эмоциональный мозг») наиболее активно развивается в первые два года жизни человека. Развитие этой части мозга в детстве напрямую влияет на наши увлечения, вкусы, умение сближаться c другими людьми. Со второго года жизни начинает активно развиваться префронтальная кора (тот самый «рациональный мозг»), в котором в том числе развиваются зеркальные нейроны, помогающие нам испытывать эмпатию и сострадать. Наиболее активно она развивается лет до 7. То есть в первые годы жизни у нас формируются основной эмоциональный опыт и навыки необходимые для социального взаимодействия.

Получая в эти годы тот или иной опыт общения, в мозгу формируются определенные нейронные связи. И эти связи тем прочнее, чем чаще повторяется опыт. Прочные нейронные связи формируют «стандартную надстройку» — паттерны поведения. Если в детстве мы чувствуем безопасность, то стандартная надстройка — активное познание и социальное взаимодействие. Если небезопасность, то тотальный контроль и чувство одиночества. (еще раз, я сильно упрощаю).

Лимбическая система сохраняет эти надстройки. Взрослея, мы действуем из них и только упрочняем нейронные связи в мозгу. Паттерны поведения повторяются из раза в раз, из ситуации к ситуации, не зависимо от того, подходит ли контекст ситуации для такого поведения с точки зрения логики. (тут помним, что лимбическая система реагирует быстрее, чем префронтальная кора, то есть сначала срабатывают выученные эмоции, только потом логический анализ. так мозгу выгодно с точки зрения эволюции)

Так вот. Задача терапевта — создать новые паттерны поведения, создать новые нейронные связи в вашем мозгу. Для этого терапевт как бэ заменяет «адекватного взрослого» в первые годы жизни, но уже для взрослого человека. Поэтому часто мы чувствуем привязанность к терапевту сродни детско-родительской.

Психотерапевт строит с клиентом эмоционально-безопасное пространство — «терапевтический альянс». Разговоры с терапевтом в таком пространстве дают возможность практиковаться в предсказуемом опыте общения.

Ты опаздываешь, а тебя не ругают. Ты рассказываешь о стыдном опыте, а тебя не осуждают. Ты рассказываешь о своих переживаниях и тебя по-настоящему поддерживают (а не «да ты не переживай», «да просто соберись»). В этих отношениях человек, возможно, впервые в жизни сталкивается с адекватной реакцией, мимикой, откликом.

Сессия за сессией терапевт с клиентом разбирают эмоциональное состояние, опыт, реакции, поведение, внутренние ощущения, что угодно. Терапевт фокусирует клиента на нужных моментах, помогает реагировать не старым привычным образом (по старым нейросвязям), а новым. Так встреча за встречей строится и закрепляется новый нейронный контур. Сначала клиент научается по-новому реагировать в «кабинетных» условиях, а потом и за его пределами — в обычных отношениях.

Именно поэтому психотерапия работает долгосрочно. Невозможно выстроить новые нейронные связи за две-три встречи. Для этого бывает нужны годы. Сорри, но так устроена биология мозга.

Лекция Карины Карамян «Как работает психотерапия»

Посмотрите лекцию Карины. Она более детально рассказывает про устройство мозга, про то как мозг обрабатывает информацию, про научные исследования вокруг психотерапии, методы психотерапии.

В подкасте «Как ты это делаешь» поговорили про дизайн. Помимо того, про что часто рассказываю — про Пермь и Пермские проекты, — говорили про первопринципы в дизайне, про системы принятия решений, про практики благодарности, психотерапию и паттерны.

Youtube
Apple
Spotify
Google
Castbox
Pocket
Breaker
Overcast
RadioPublic

Прошел 10-недельный курс Йельского университета по позитивной психологии — «науке быть счастливым». Курс двусоставной — 6 недель лекции, 4 недели практика. Про практику как-нибудь в другой раз, а сегодня про теоретическую часть.

Лекционный курс — это, в основном, пересказ нескольких десятков исследований и книг на тему психологии благополучия: что делает и не делает нас счастливыми. Кажется все очевидно и понятно (дада, там в конце опять про спать-бегать-медитировать, сколько можно) , но я кайфанул от огромной доказательной базы.

Тезисно.

Что нас точно не делает счастливыми

Деньги

Как денежный доход влияет на ощущение счастья

Про это уже писал отдельную заметку.

Покупка новых вещей

Желание вещей, постоянная покупка нового, фокус на материальное не только не ведут к счастью, но в среднесрочной и долгосрочной перспективе делают хуже.

Любовь

Влюбившись мы счастливы первые два-три года, а потом уровень счастья возвращается на прежний уровень.

Стремление изменить тело

Похудеть, подкачаться, сделать модную прическу, подкачать губы — не делает счастливее.

Более классная работа и более классные оценки

Почему так происходит. Почему мы думаем, что некоторые вещи сделают нас счастливее, а они, сука, не делают.

Мозг ооооочень плохо прогнозирует будущее.

Он переоценивает силу и продожительность воздействия одних вещей и недооценивает у других. У кого-то лучше, у кого-то хуже, но в целом у каждого мозг фигово предсказывает от чего нам будет лучше или хуже.

Мозг — социальное существо

Ему супер важно постоянно сравнивать себя с окружением (эволюция, мать ее). Хорошая работа, размер дохода, идеальное тело, и т. п. — всё это мы оцениваем относительно наших ориентиров. И мозгу пофиг на кого ориентироваться, он не особо понимает и принимает рациональные аргументы. Сравнивает с тем, кого видит — а видит в основном соцсети и рекламу.

Мозг быстро привыкает к новым обстоятельствам

Это называется феномен гедонистической адаптации — привыкание к положительным и отрицательным явлениям, что делает эмоциональный эффект от них непродолжительным. Мы привыкаем к новому и новое быстро становится нормой.

А что делать-то? Как все же становиться счастливее?

Вкладываться не в вещи, а во впечатления

Радость от материальных ценностей проходит быстрее, чем от нематериальных. Проблема вещей в том, что мы привыкаем к ним. Вместо вещей лучше вкладываться в то, что задерживается с нами — воспоминания, впечателния.

Смаковать

Смакование — посмотреть на свой опыт со стороны, чтобы почувствовать его ценность. Замечать положительные ощущения и наслаждаться ими, сосредоточиться на них. Рассказывать другим, смеяться или прыгать от удовольствия.

Искренне благодарить

Благодарность — это убийца зависти. Практика благодарности — думать, как вам повезло, что в вашей жизни есть именно эти люди и эти вещи. Всем телом испытать чувство благодарности за это переживание. Еще здорово регулярно писать письма/сообщения и благодарить других.

Искать работу / дело, которые задействуют максимум твоих сильных сторон и вводят в состояние потока.

Совершать больше добрых дел

Чем больше мы делаем для другим, тем счастливее себя чувствуем.

Расширять социальные связи

Больше проводить времени с семьёй, друзьями, возлюбленными.

Выделять себе больше свободного времени

Всячески искать способы, чтобы хватало времени делать то, что хочется.

Медитировать

Хотя бы 5-10 минут в день.

Заниматься физическими упражнениями

Хотя бы по 30 минут несколько раз в неделю.

Больше спать

Не меньше 7 часов в сутки несколько раз в неделю.

ВСЕ! Очень просто!

Буду ли я счастливее, когда у меня будет больше денег? Есть несколько исследований, которые я считаю значимыми, чтобы ответить на этот вопрос. Рассказываю основные выжимки из них.

Повышение дохода повышает оценку эмоционального состояния. Но есть предел.

High income improves evaluation of life but not emotional well-being. Daniel Kahneman and Angus Deaton. 2010

Знаковое исследование Нобелевских лауреатов Дэниеля Каннемана и Ангуса Диттона показывает, что с ростом дохода снижаются частота и интенсивность переживания отрицательных эмоций — грусть, стресс, гнев и т. д., — и повышается частота положительных эмоций.

Но рост эмоционального благополучия растет до определенного уровня дохода. Для США 2010 года этот порог был $75 000 на семью. Т. е. с ростом годового семейного дохода свыше $75 000 частота переживания положительных эмоций перестает расти, а негативных эмоций не становится меньше.

Positive affect — среднее значение доли населения, сообщающих о счастье, улыбке и удовольствии. Not blue — 1 минус среднее значение доли населения, сообщающего о беспокойстве и грусти. Stress free — доля населения, которое не сообщало о стрессе за предыдущий день.

Повышение дохода повышает ощущение удовлетворенности жизнью

В том же исследовании выше показано, что повышение дохода повышает нашу собственную «оценку жизни» (график Ladder). Не «счастливы ли мы», а «удовлетворены ли жизнью». При высоких доходах рост не такой крутой, как при низких, но все равно рост есть.

Из этого мы получаем несоответствие между тем, что мы чувствуем на самом деле, и тем, как мы оцениваем нашу текущую жизнь. Высокий доход не обязательно означает счастье, но заставляет нас считать, что у нас должна быть более счастливая жизнь.

Нужный для «счастья» доход — субъективная величина

The measurement of welfare and well-being: the Leyden approach. van Praag, B.M.S.; Frijters, P. 1999

Хорошая зарплата — относительное понятие. Она мыслится относительно некоторой отправной точки. А отправная точка — это тот уровень дохода, который у нас был недавно, или который есть сейчас. Или же это точка, которую мы получаем из социального сравнения. Мы никогда не довольствуемся достигнутым. Наши потребности резко возрастают всякий раз, когда мы добиваемся большего. Есть $20 000 в год — хочешь 30, есть 50 — хочешь 100, есть 100 — хочешь 250. Исследование Университета Амстердама показывает, что на каждый $1 увеличения дохода, наш «желаемый доход» увеличивается на $1.40.

SUBJECTIVE WELL-BEING AND INCOME: IS THERE ANY EVIDENCE OF SATIATION? Betsey Stevenson, Justin Wolfers. 2013

При этом увеличение дохода в 2 раза не равно увеличению удовлетворенности жизнью в 2 раза. Исследование Национального бюро экономических исследований на тысячах людей из 150 стран показывает, что удвоение дохода дает +0,5 к удовлетворенностью жизнью по 10-бальной шкале не зависимо высокий это доход или низкий.

Social Comparison, Social Media, and Self-Esteem. Erin A. Vogel, Jason P. Rose, Lindsay R. Roberts, and Katheryn Eckles. 2014

Для сравнения. По исследованию Университета Толедо регулярный просмотр лент социальных сетей снижает ощущение удовлетворенности жизнью на 1 пункт по 10-бальной шкале. Все из-за того, что в соцсетях мы сравниваем себя с другими (осознанно или не осознанно). Т. е. по эффекту от масштаба рост дохода влияет на удовлетворенность жизнью меньше, чем отказ от социальных сетей.

На субъективность необходимого для счастья дохода сильно влияет окружение

Если вокруг нас люди с уровнем дохода сравнимым с нашим или ниже, мы чувствуем себя более удовлетворенными, чем когда вокруг нас люди с доходом выше нашего.

Satisfaction and comparison income Andrew E. Clark, Andrew J. Oswald. 1996

Кларк и Освальд из Лондонской экономической школы опросили 5 000 британских работников различных специальностей, и обнаружили, что удовлетворённость работой — то, насколько людям работа нравилась, — снижается, когда сравнительный доход окружающих растет. Т. е., когда вы зарабатываете меньше коллег, и сознаёте, что вам платят меньше, то вам меньше нравится ваша работа. Чем выше доходы окружающих, тем меньше вам нравится ваша работа.

Мы привыкаем к росту дохода и через год уже не чувствуем счастья от повышения

Happiness adaptation to income and to status in an individual panel. Rafael Di Tellaa, John Haisken-De Newc, Robert MacCulloch, 2010

Наш мозг быстро привыкает к обстоятельствам — и к положительным и к отрицательным явлениям. Это делает эмоциональный эффект от них непродолжительным. Из-за этого многие приятные для нас вещи перестают быть таковыми. Ди Телла наблюдал за 7800 немцами с 1984 по 2000 годы, пытаясь выяснить, привыкает ли человек к постоянно повышающейся зарплате. Так, когда они получали новую повышенную зарплату, уровень счастья от этого события возрастал до 7,7/10, но уже через год он возвращался к обычным 6,8—7,1/10. Новая зарплата становится новой нормой и перестает приносить ту радость, на которую мы рассчитывали.

В 90-е был бум роста зарплат из-за роста интернет-компаний. Но график уровня счастья почти плоский.

Уровень счастья не зависит от материального благосостояния общества

В книге The How of Happiness: A New Approach to Getting the Life You Want Соня Любомирски приводит сравнение среднего уровня счастья в 1940 и 2015 годы в США — 7.5 против 7,2. При этом в послевоенные годы в США в 2/3 домов не было душа в помещении и горячей воды, т. е. базовые потребности были меньше удовлетворены. А сейчас айфоны, посудомоечные машины, роботы-пылесосы и тд. Это американский парадокс — улучшения последних четырёх десятилетий ни на йоту не увеличили субъективное благополучие. По сравнению с нашими бабушками и дедушками, мы выросли в гораздо большем достатке, с несколько меньшим уровнем счастья и гораздо более высоким риском депрессии и всевозможных социальных патологий.

Ричард Хэмминг — американский математик, работы которого в сфере теории информации оказали существенное влияние на компьютерные науки и телекоммуникации [Википедия].

Richard Hamming «You and Your Research»

Полный перевод на Хабре

Доктор Хэмминг задаётся вопросом: «Почему лишь немногие ученые делают значительный вклад в науку, а многие остаются в забвении?» Это исследование о том, как делать значимую работу. Я выписал несколько мыслей, которые мне особенно отозвались.

Решение важных задач

В каждой области знаний существуют «важные» задачи. Условно, это задачи, за решение которых дадут Нобелевскую премию. Только такими задачи стоит заниматься, чтобы стать великим. Например, в физике это задачи перемещения во времени, телепортации и антигравитации.

Если вы работаете не над «важными» задачами, маловероятно, что вы станете великим. Даже если сейчас вы работаете не над важными задачами, часть времени вы должны тратить на то, чтобы ответить на вопросы: какие задачи важны в моей области, как мне начать работать над ними.

Задавайте себе вопросы: «Какие в моей области важные задачи?». «Над какими важными задачами я работаю?». «Если то, что я делаю, неважно, и это не приведет к чему-то важному, почему я работаю над этим?»

Эффект Нобелевской премии

Великие ученые после получения признания не могут повторить успех, потому что делают ошибку — работают теперь только над большими задачами. Они больше не могут заниматься мелкими. А так не работает. Работа над значительным всегда начинается с малого, а не с великого.

Нужно продолжать сажать маленькие желуди, из которых растут могучие дубы. А раннее признание стерилизует: после него ученые обнаруживают себя во всяких комитетах и больше неспособны работать.

Недостаточно сделать работу, надо ее продать.

Идея продажи очевидна. Если вы нигде не рассказали о своей работе, не опубликовали в цитируемых журналах, если ее никто не прочитал, если вы не проводите лекций и не рассказываете о своих результатах, никто не придет и не вручит вам известность.

Более полные конспекты есть у Сережи и Миши, но лучше прочитать всю статью.

Конспект Сережи Шабалина
Конспект Миши Калыгина